Из интервью Алисы Фрейндлих

А потом однажды в Театр имени Комиссаржевской пришел красавец Игорь Петрович Владимиров. Его пригласили поставить два спектакля: «Время любить» и «Случайные встречи». И я там сыграла двух разных девчушек. Надо сказать, до этого я много играла в театре. В основном девчонок, мальчишек. В общем, я влюбилась в Игоря Петровича. Потом, когда его назначили главным режиссером Театра имени Ленсовета, он пригласил туда меня. Это было в 1960 году. Именно в этот момент у меня обнаружили туберкулез, слава богу, это оказалась не открытая форма. И на полгода отправили лечиться в санаторий. Четыре месяца я провела под Питером, в Сосновом бору, два месяца — в Крыму. И естественно, за время лечения «выпала» из репертуара Театра имени Комиссаржевской. Вспомнив о приглашении Игоря Петровича, пришла в Театр имени Ленсовета. И двадцать два года мы с ним проработали вместе. Восемнадцать из этих двадцати двух и прожили вместе.

К этому моменту он уже развелся с Зинаидой Максимовной Шарко. У нее была романтическая история с Юрским, они потом поженились. Я тоже была уже свободной девушкой: с Володей мы разошлись. Не Игорь Петрович стал причиной нашего развода. Просто невозможно жить с мамой в одной комнате, а улучшить свои жилищные условия мы не могли. И к Володе переехать не могли, помимо его родителей в квартире жили еще его брат и сестра.

Игорь Петрович старше меня на шестнадцать лет, и я стала его третьей женой. У него, так же как и у меня, была первая студенческая любовь. Я его спрашивала: «Почему ты так мало прожил со своей первой женой?» Он отвечал: «Да потому, что случайно на ней женился» — «Что тебя заставило тогда?» — удивлялась я. «Я увидел однажды, как она прыгает трамваи на ходу. Меня это так потрясло, что я влюбился и решил на ней жениться». Он буквально года два с ней прожил. Долго был холостяком, а потом женился на Зинаиде Максимовне.

Когда мы встретились, я была абсолютным белым листом во всех житейских отношениях. Как актриса-то уже сформирована, много играла. Будь я незаметным пятнышком, он меня не позвал бы в театр. Другое дело — я играла девчонок, мальчишек, девушек молоденьких. Игорь Петрович первый поверил в то, что я могу сыграть лирическую героиню. В «Ленсовете» сыграла девчонку только один раз. А второй ролью уже была Элиза Дулитл в спектакле «Пигмалион».

— А Игорь Петрович стал вашим Пигмалионом в жизни...

— Да. Мне все было интересно. Он был большой умница, с потрясающим чувством юмора. Я жадно, как губка, впитывала все, что он знал, умел, мог, чем был богат, взглядами на жизнь. Я не боялась выходить за него замуж, потому что мне все в нем было интересно, мне было чему у него поучиться.

— Вы не ревновали его ? Ведь не секрет , что вокруг столь интересного мужчины толпами вились женщины.

— Я сейчас не помню никаких жгучих ревностей до поры до времени. Мы оба были так заражены и поглощены театром, в котором вместе работали, что проводили в нем большую часть времени, практически двадцать четыре часа в сутки. Даже дома разговоры о театре продолжались. Но, как ни странно, мы не уставали друг от друга. Игорь Петрович «строил» театр, собирал труппу, мы оба были одержимы идеей нового театра — он стал нашим общим «ребенком», которого мы вместе пеленали, нянчили, кормили, поили и так далее. Скучно не было. И в это время даже если и случались какие-то грешки со стороны Игоря Петровича, я их просто не замечала. Хотя, что скрывать, он был женолюб. Но тогда нас обоих полностью захватил театр. Игорь Петрович отказывался от очень многих съемок. Его звали в кино, но он не хотел надолго отлучаться из театра, потому что театр в то время был для него всем. И только когда «Ленсовет» о себе заявил, это были 70-е годы, и заявил основательно, потому что были очень хорошие спектакли и труппа состояла из людей «одной группы крови», только тогда Игорь Петрович позволил себе сняться в нескольких картинах.

— От некоторых режиссеров я слышала, что Игорь Петрович просто деспот какой-то, не отпускает свою жену в кино сниматься.

— Да, не пускал. Именно потому, что я была очень и очень плотно занята в репертуаре. Он ревновал к кино. Но ведь и сам отказывался от каких-то вещей именно во имя того, чтобы создать театр...

Фильм «Анна и Командор» снимался на Киностудии имени Довженко. И Игорь Петрович отпустил меня. Съемки проходили летом, а в театре в это время был отпуск. Тогда мое здоровье позволяло обходиться без отпуска...

А вот когда Эльдар Рязанов пригласил меня на картину «Служебный роман», Игорь Петрович меня сначала не отпустил. И Рязанов приезжал к нему на большие и серьезные переговоры. Видимо, убедил. Кроме того, у нас в театре шел спектакль «С легким паром» по пьесе Брагинского и Рязанова, поэтому у Владимирова и Рязанова сложились определенные отношения, они уже испытывали симпатию друг к другу, поэтому Игорь Петрович отпустил. Но разрешив сниматься, сказал: «Репертуар театра не должен от этого страдать. На весь срок съемок отпустить не могу». Поэтому я ездила «Стрелой» туда-сюда, как челнок. Иногда всю неделю спала только в поезде. Утром приезжала в Москву, снималась, вечером уезжала в Ленинград. Играла спектакль, потом ночью садилась в поезд — и так на протяжении всех съемок. Тяжело, конечно, хотя возраст еще не был критическим, можно было иной раз и не поспать.

— А как вы жили вне театра ?

— Почти вся жизнь была связана с театром. Круг наших друзей, которых мы очень любили, так или иначе тоже был связан с театром.

— А у вас как-то разделялись обязанности в быту или Игорь Петрович был вне быта?

— Игорь Петрович находился вне быта. Когда его мама была жива и здорова, она вела хозяйство. Так получилось, что мы жили с его родителями. Но у нас была трехкомнатная квартира. Когда Игорь Петрович жил на улице Марата с родителями после развода с Зинаидой Максимовной, их дом встал на капремонт. А я жила с мамой все в той же комнатке в коммуналке. Игорь Петрович пошел хлопотать насчет квартиры, хотел, чтобы она была недалеко от театра, и сказал: «Ну, вот мы с Алисой Бруновной собираемся пожениться. У нее нет квартиры, и нас выселяют. Дайте такую квартиру, чтобы мы могли жить все вместе». И нам дали на Владимирском проспекте — через три дома от театра. Жили мы с Игорем Петровичем и его родителями. Наша комната, комната стариков и общая гостиная. Одна из комнат была отделена потрясающей аркой, Игорь Петрович там со временем соорудил себе кабинетик. Потом эта арка перекочевала в нашу новую с Игорем Петровичем квартиру на улицу Рубинштейна.

— Значит, бытом заведовали вы?

— Нет, баба Оля. Ольга Константиновна. Красавица, дворянка, она вела хозяйство. Ко мне относилась ровно-сдержанно. Не сразу, но все-таки приняла новую жену своего сына. А потом, когда начала хворать, у нас стали появляться помощницы. То одна, то другая, то третья... Когда родилась Варюшка, очень помогала моя мама, а хозяйство вела домработница, которая и жила у нас (своего жилья у нее не было, и мы ей выделили уголочек).

— Как вы решились родить ребенка, Игорь Петрович не отговаривал?

— Нет. Очень хотелось, очень. Я так долго терпела! Мне все было некогда, некогда. Потом я просто решила: если не рожу сейчас, то не сделаю этого никогда. Мне было уже тридцать три года, когда родилась Варечка. Но упусти я момент, может, и не успела бы...

* * *

— Говорят, вы с Игорем Петровичем всегда были на вы. Это правда?

— Мы были на вы. Очень редко, только в какой-то компании, когда собирались нашим кружком, иногда возникало «ты». И то, если начинался какой-то спор, опять переходили на вы. В театре обращались друг к другу на вы. Иногда и дома... Думаю, что срабатывал и пиетет, уважение, но только не разница в возрасте. И еще привычка: ведь две трети времени мы проводили в театре и только треть — дома.

— Почему вы расстались с Игорем Петровичем?

— С Игорем Петровичем мы расстались, потому что он был большой любитель женщин. Да, я его не ревновала, до поры до времени, потому что он вел себя очень осторожно. А потом стал сильно выпивать, был у него такой жуткий период. Вы знаете, пьяный человек немножко сорит за собой. И все его грехи стали видны. Как только это произошло, мне показалось уже не очень симпатичным, и я стала себя чувствовать более свободной. И тоже пустилась во все тяжкие. Не в прямом, конечно же, смысле, но у меня появились какие-то романы. И у Игоря Петровича, и у меня. Он дал мне, правда сто очков вперед...

— А вы не пытались говорить с ним на эту тему, выяснять, образумить?

— Я пыталась его образумить в смысле выпивки. Просила прекратить это дело, потому что театр стал погибать. Но он считал, что ничего особенного не делает: он же не алкоголик, не пьяница. Короче, это стало большой бедой. И мне довольно горестно было его наблюдать в таком виде. Лечиться он не хотел, приводить себя в порядок тоже не хотел. Я прекрасно понимала причину его пития: что бы Игорь Петрович ни делал, все оставалось незамеченным. У нас был очень звездный период в театре с 1970-го по 1975-й. Театр был так любим и так гремел! И при этом его ни разу не вывозили на гастроли за границу, за исключение одного очень неудачного выезда с политическим спектаклем «Интервью в Буэнос-Айресе». Мы приехали в Париж, «Театр Наций», играть спектакль, и везде были расклеены брежневские карикатуры с жуткими мордами. БДТ ездил все время и всюду. Мы не ездили. А это все тогда зависело во многом от Министерства культуры, это не продюсерские штучки. Это во-первых. Во-вторых, лучшие спектакли не сняли на пленку — и от того Театра имени Ленсовета почти ничего не осталось! Кто был поумнее, похитрее, что-то сохранил. Совсем недавно всплыл диск со спектаклем «Укрощение строптивой» — черно-белый. Когда мы были на гастролях в Москве, телевидение засняло его на видеопленку в рекламных целях. Кто-то, видимо, сохранил, реставрировал эту пленку, и теперь она появилась на диске. И то не в продаже, а так, из-под полы.

Засняли спектакль «Ковалева из провинции» по пьесе-однодневке Игнатия Дворецкого. Качество записи очень хорошее, но сейчас это никому не нужно, потому что пьеса написана по тем реалиям, которые были в 70-е годы. Раз только если посмотреть, как прилично играет хорошая театральная труппа, больше ничего... В общем, Игоря Петровича обижали, не замечали. В блеске товстоноговского БДТ созданный им театр оставался незамеченным. Поэтому Игорь Петрович стал выпивать. Масло в огонь подливали критики. Однажды мы приехали на гастроли в Москву, привезли чудные спектакли: «Таня», «Пигмалион», «Ромео и Джульетта», «Варшавская мелодия», «Дульсинея Тобосская» — весь репертуар, одним словом. Играли на протяжении месяца. И вдруг выходит статья «Театр одной актрисы». Ну можно режиссеру такое съесть и не отравиться? Так что причина его состояния понятна. Видит бог, я потратила много усилий, чтобы удерживать его. Но мне не удалось. И тогда я бежала.

— Вы же спасали себя и свою дочь...

— Наверное, так. Скорее себя. Потому что Варя очень любила отца, они дружили и практически не расставались, несмотря ни на какие наши разводы. И мы с Игорем Петровичем пять лет еще работали вместе, хотя уже развелись и у меня был другой муж — актер Юрий Соловей. У Игоря Петровича тоже появилась жена — научный сотрудник Эрмитажа Наташа. А потом я ушла из театра. Соловей тоже.

— Одно время по Питеру гуляла сплетня , что вы с Еленой Соловей мужьями поменялись...

— Эту шутку Игорь Петрович озвучил на каком-то творческом вечере. Ему как бы в упрек сказали: «Вот как, вы взяли Елену Соловей, она же киношная актриса? Алиса Бруновна ушла, разве Соловей в состоянии ее заменить?» На что Игорь Петрович отшутился: «В конце концов, у каждого должен быть свой соловей».


Лада Акимова, журнал «Караван», 2007 год, ноябрь
(полностью интервью можно прочитать на неофициальном сайте Алисы Фрейндлих)